Единорог. Только так; и только этим голосом

[Yukatan]

Райнер Мария Рильке, Сонеты к Орфею, часть 2, сонет 4.

То небывалый зверь, такого нет!
Они же, веря, были влюблены
в походку зверя, стать, изгиб спины
и в кроткий взор, в его смиренный свет.

Он не был. Но, ответно их любя,
стал истым зверем. И на воле их,
по воле их, он превозмог себя,
свое существованье — ясен, тих.

Подняв главу, он понял: вышел срок.
И, напитавшись веры их, обрел
такую мощь, настолько став сильней,

что, словно ветку, рог пустил он. Рог.
И, белоснежный, к деве подошел —
отображаясь в зеркальце и в ней.

(Перевод А.Леонтьева)

This is the creature there has never been.
They never knew it, and yet, none the less,
they loved the way it moved, its suppleness,
its neck, its very gaze, mild and serene.

Not there, because they loved it, it behaved
as though it were. They always left some space.
And in that clear unpeopled space they saved
it lightly reared its head, with scarce a trace

of not being there. They fed it, not with corn,
but only with the possibility
of being. And that was able to confer

such strength, its brow put forth a horn. One horn.
Whitely it stole up to a maid - to be
within the silver mirror and in her.

читать дальше варианты переводов на русском, английском, украинском, немецком

О, вот он, зверь, не сказка и не быль.
Им был неведом он, хоть всякий раз
его осанку, блеск волшебных сил
они любили, вплоть до светлых глаз.

Пусть не был он, но, чистый зверь, он стал.
Любовь их отвела ему пространство.
И в том пространстве, вогнутом и ясном,
легко и ненавязчиво поднял

он голову. И зернами не мог
никто кормить его. Всегда он жил
возможностью и, благодарный ей,

сумел изжить свой рог. Единый рог.
Белея, к деве подошел и был
он в зеркале серебряном и в ней.

(пер. Карен Свасьян)

О! этот зверь! Его в природе нет.
Они того не знали, полюбив
его осанку и серебряный отлив
белейшей шерсти, глаз небесный цвет.

Да, зверя не было. И потому
он, став для них привычным, оставался
в пространстве, предназначенном ему -
в воображении. Да, вряд ли и нуждался

в том, чтобы быть. И ни каких причин
кормить его зерном! Он полон сил.
А от любви их стал ещё сильней.

И рог восстал на лбу его. Один.
Когда ж он к деве подошёл, то был
и в зеркале серебряном и в ней.

(Джелал Кузнецов)

О, це був звір, яких не бачив світ.
Вони його не знавши полюбили
за цю ходу, поставу, повну сили,
за дужий карк, за погляду політ.

Лиш ця любов його зробила звіром,
як надала йому весь шир світів,
щоб він над тим ясним і щедрим широм
уже не міг не владити. Він жив

не хлібом їхнім, але тим, що міг
в собі плекати це єство звіряче,
що їхню міць на себе перебрав,

аж виріс в нього ріг, на лобі ріг.
Тоді вже йшов до юнок нетерпляче
і в срібла-люстра їхніх лон ставав.

(пер. В.Стуса)

и английский:

Oh this is the animal that never was.
They knew it not but loved it anyways
- from its neck, its prancing, its pose,
to the light of its tranquil gaze.

Of course, it wasn't real. But it grew pure
because they loved it. Always, they left space.
And in the space, uncluttered and so clear,
it hardly needed to exist, yet raised

its head. They never fed it any corn,
just always hope: to be was possible.
And this gave such strength to the animal

that it bore on its brow a horn. One horn.
All white, it came up to a virgin girl -
and was in the silver mirror and in her.

(H. Landman)

и немецкий

O Dieses ist das Tier, das es nicht giebt.
Sie wußtens nicht und habens jeden Falls
- sein Wandeln, seine Haltung, seinen Hals,
bis in des stillen Blickes Licht — geliebt.

Zwar war es nicht. Doch weil sie’s liebten, ward
ein reines Tier. Sie ließen immer Raum.
Und in dem Raume, klar und ausgespart,
erhob es leicht sein Haupt und brauchte kaum

zu sein. Sie nährten es mit keinem Korn,
nur immer mit der Möglichkeit, es sei.
Und die gab solche Stärke an das Tier,

daß es aus sich ein Stirnhorn trieb. Ein Horn.
Zu einer Jungfrau kam es weiß herbei —
und war im Silber-Spiegel und in ihr.

© Клондайк переводов найден здесь: http://selja26.livejournal.com

Вернуться к СОДЕРЖАНИЮ:
ТЕМЫ ЗАПИСЕЙ